Существующий кризис, о котором не знал мир

4 июля 1914 года эрцгерцог Франц Фердинанд и его жена Софи были похоронены в своей усадьбе Артштеттен. Австро-венгерский император Франц Иосиф даже не посетил похороны своего племянника и наследника. Королевские сплетни в Европе прекрасно были в курсе, что император не любил эрцгерцога. Франц Иосиф и его двор использовали любую возможность, чтобы обращаться с женой эрцгерцога Софи как к низкопробному мусору. Они были пренебрежительными и грубыми, и, кажется, им нравилось издеваться над парой, унижая её и заставляя подчиняться правилам, которые зачастую были преувеличены и выдуманы.

Поэтому, когда Франц Фердинанд и Софи были убиты огнестрельными ранениями в Сараево 28 июня 1914 года, Франц Иосиф в большей степени почувствовал облегчение, нежели опасения из-за потери любимого члена семьи.

История повествует, что именно это убийство наследника австрийского престола и его жены стало спусковым крючком, начало войну, которая вскоре захватит весь западный мир и их колонии в самом когда-либо виданном кровавом конфликте. Но случилось ли это на самом деле?

За две недели до убийства эрцгерцога министр иностранных дел Австрии распространил меморандум, который призывал к полному уничтожению Сербии. Этот меморандум был включён в посылку, которую Австрия отправила Германии для оправдания нападения на Сербию. Австро-Венгрия давно рассматривала панславянское движение, действующее в Сербии, как агитацию, нацеленную дистабилизировать влияние Австро-Венгрии на Балканах и, возможно, на разрушение самой империи. В письме говорилось, что единственный способ спасти Австро-Венгрию — “…уничтожить Сербию как государство”.

У дверей Российской империи твёрдо обосновалось довольно много аргументов в пользу уничтожения. Долгое время Россия считала себя защитником славянского народа, часто ссылаясь на других славян и славянские народы как “братья”. Они собирали славянский союз, в который вошли Румыния, Болгария, Сербия и Греция. Этот союз будет решительно настроен против Австро-Венгрии. Россия боролась с австро-венгерским влиянием в прокси-войне больше, чем 100 лет, поддерживая сербскую королевскую семью Карагеоргиевичей в отличии от семьи Обреновичей, поддерживающих Австрию. Поддержка, которая привела к кровавому убийству последнего короля Обреновича и его жены, убитых той же организацией, которая стояла за убийством Франца Фердинанда.

Конечно, дело не в том, что сербский народ праздновал смерть Франца Фердинанда. Каким бы нелюбимым ни был эрцгерцог, Франц Иосиф не мог оставить без внимания неуважение к его убийству. Как Конрад фон Хоцендорф, командующий армией, сказал по отношению к Сербии: “Если у вас на пятке ядовитая гадюка, вы наступите ей на голову. Вы не ждете, пока она укусит”. Для Австро-Венгрии каждое действие Сербии, до и после убийства, было лишь еще одним доказательством, что от сербского государтства нужно отказаться.

Конечно, мир был шокирован, когда эрцгерцог был убит. Это заполнило все новостные заголовки почти во всех странах. Однако мало кто знал о махинациях, происходящих за кулисами; кроме элиты у руля, все предполагали, что реакция будет ограничена локализованным делом, когда Австро-Венгрия немедленно расправится с непокорной Сербией. По мере того, как шёл июль, мир, который не был посвящён в закулисные отношения великих держав, взял отпуск, отдыхал на пляжах, и продолжал жить дальше.

Большинство людей не были причастны к договору о Двойственном союзе между Австро-Венгрией и Германией, который заявлял, что даже если на кого-то из них нападёт Россия, другое государство придёт им на помощь.

Обычные люди также не были в курсе что Россия и Франция подписали свой собственный пакт, Франко-российскую военную конвенцию 1892 года, которая гарантировала, что две страны будут поддерживать друг друга в случае нападения Германии или Австро-Венгрии.

Даже австрийцы и немцы не знали, что Италия, которая подписала Тройственный союз с Австро-Венгрией, а Германия подписала ещё один договор с Францией со стороны, которая дисбалансировала их в войне.

И пока большая часть мира не была в курсе, что военные планы Германии предусматривают нападение на Францию ​​через Бельгию, ни у кого и мысли не было считать, что Лондонский договор 1839 года гарантировал нейтралитет Бельгии.

Домино располагались за орнаментированным занавесом жёсткой, формальной и украшенной эдвардианской эпохи.

Начиная с момента убийства, Германия и сам кайзер Вильгельм настоятельно призывали Австрию действовать быстро и решительно. Верили, что такие действия могут сохранить локальные боевые действия в Сербии. Мир содрогнул от случая убийства, и поэтому Австрия смогла воспользоваться этой доброй волей и толкнуть первое домино до того, как оно сможет упасть и запустить цепную реакцию. Вильгельм призывал Австрию действовать уже 4 июля. Но всё же Австрия растерялась.

К 14 июля был разработан ультиматум австрийским правительством с требованием компенсации за роль Сербии в смерти Франца Фердинанда. Ультиматум не был рассчитан на то, чтобы его приняли. Как сказал один чиновник немецкого правительства: “[Ультиматумные требования] были по своей природе такими, что ни одна страна, которая всё ещё одержима самоуважением и достоинством, не могла их принять”.

Но австро-венгерское правительство всё ещё не решалось выполнить их требования. Тем временем другие страны Европы начали укреплять свои позиции.

Телеграммы летали туда и сюда по всему континенту, особенно между Австрией и Германией. Германия продолжала призывать Австрию действовать быстро и решительно, а также вести переговоры с Россией, будто принимая попытки предотвратить войну с этой стороны. Спешка начать войну со стороны Германии не была такой уж спешкой, как казалось — многие немецкие чиновники верили, что тевтонцы и славяне были обречены сражаться в расовой войне за доминацию в Европе. Последние сто лет шли к этой финальной битве, и они были счастливы, что Австрия стала инициатором.

Россия видела насквозь манипуляции Германии, понимая, что Германия использовала кризис для усиления своей региональной мощи. Русские также не желали, чтобы их собственные закулисные манипуляции на Балканах были напрасными, как если бы Австро-Венгрия вторглась в Сербию и впитала её в своей сфере влияния, как австро-венгерский протекторат. И, наконец, Россия прекрасно понимала, что в прошлом она отступила от немецкой агрессии, действиям, которые только побудили Германию действовать ещё сильнее.

Короче говоря, Россия не собиралась говорить Сербии, чтобы она тыкала пальцем в Австрию, но и они не собирались стоять в стороне и терять тщательно культивированное влияние в Балканском регионе. Они позиционировали себя как защитники мировых славян, а сейчас эта позиция проверилась на деле. Они не посмели потерпеть неудачу.

23 июля в небольшом политическом театре, который сразу же все увидели, целое немецкое военное и политическое руководство отправилось в отпуск. Когда австро-венгерское правительство выдвинуло Сербии ультиматум, немцы были шокированы, ШОКИРОВАНЫ, что такое могло случиться.

Ультиматум никогда не должен был быть принят. В нём требовалось, чтобы Сербия подавила все публикации, выражающие антагонизм по отношению к Австро-Венгрии, потребовала Сербию, чтобы она распустила все националистические организации в их собственной стране, потребовала исключить из учебников всё, что считается антивенгерской пропагандой; потребовала, чтобы были отстранены от должности сербские государственные служащие и военачальники, позволив австро-венгерским представителям контролировать и помогать расформировать “диверсионные движения”, арестовывать конкретных членов сербского правительства и разрешать австро-венгерской полиции карт-бланш в пределах границ Сербии для проверки и задержания любого, кто мог быть причастен к убийству. Австрийцы, подстрекаемые немцами, не хотели решения. Они хотели войны. А Сербия располагала всего 48 часами, чтобы попытаться исправить ситуацию.

Подавленный наследный принц Александр в ту ночь посетил российскую делегацию, для обсуждения ультиматума. Русские убедили его принять всё, чтобы избежать войны. Тем временем, они призвали Австрию продлить дедлайн, и опубликовать собственные официальные результаты расследования убийства. Австро-венгры не хотели делать этого, потому что расследование не нашло конкретных доказательств того, что сербское правительство было причастно к делу, вывод, который значительно ослабил австрийскую позицию, согласно которой Сербия должна быть наказана.

В этот момент в битву также вступила и Британия, предложив выступить посредником между странами. Кайзер Вильгельм посчитал это предложение “высокомерным”. В этот момент Уинстон Черчилль увидел надпись на стене: “Европа в трепете на грани всеобщей войны. Австрийский ультиматум Сербии — самый дерзкий документ такого рода когда-либо придуманный”.

Посол России в Великобритании согласился: “Только государство, жаждущее войны, могло написать такую ​​записку”.

25 июля Сербия представила свой ответ Австрии. Они приняли все требования, кроме одного — если австро-венгерской полиции будет допущено безнаказанно действовать на сербской земле, и это нарушит их национальный суверенитет. Сербы уже начали мобилизацию своей армии, которая ещё не отошла от недавних балканских войн.

Россия также начала мобилизацию своих войск и заявила, что они не смогут оставаться “незаинтересованными” если Австро-Венгрия нападёт на Сербию.

Австро-Венгрия также мобилизовала свои войска, сосредоточив их в Боснии на сербской границе.

Наконец, в 11 часов утра 28 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии. Домино начало падать. Первые выстрелы войны были произведены менее чем через 24 часа, когда СМС Бодрог бомбардировал Белград в ответ на сербских сапёров, взорвавших важнейший железнодорожный мост через реку Сава на границе с Боснией. Теперь мир знал, что будет война.

“Лампы гаснут по всей Европе; мы больше не увидим их зажжёнными при нашей жизни”, — произнёс министр иностранных дел Великобритании сэр Эдвард Грей 3 августа 1914 года.

Оружия августа уже были готовы прозвучать.